Уходя, не оглядывайся  - Джеймс Хедли Чейз

– Дай мне деньги сейчас. Я уеду и обещаю, что никому не скажу о тебе.

– Нет. Ты получишь деньги только тогда, когда я решу, что это безопасно, и ни минутой раньше. Если ты не можешь ждать – звони в полицию и распрощайся с ними навсегда.

Теперь до Лолы дошло, в каком тупике она сама оказалась. На ее лице попеременно отразились разочарование, огорчение и, наконец, ярость.

– Вон отсюда! – закричала она. – Вон!

Она упала на кровать лицом вниз и разрыдалась. Я понял, что выиграл, и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Я решил дать ей немного времени, чтобы прийти в себя, а потом ей придется помочь мне закопать Йенсена. Я взглянул на часы. Чуть больше половины двенадцатого – слишком рано, чтобы приступать к задуманному. Нужна была полная уверенность в том, что, когда мы начнем копать могилу, нас никто не потревожит.

Я вернулся в закусочную и, чтобы убить время, занялся уборкой. Я не спешил и старался ни о чем не думать, но время от времени перед моим мысленным взором возникало большое, сильное тело, лежавшее на полу гостиной.

Между половиной двенадцатого и часом ночи остановились заправиться пять грузовиков, но после часа движение замерло, и я решил посмотреть, как там Лола. В окне спальни все еще горел свет, но, когда я нажал ручку двери, оказалось, что она заперта изнутри.

– Лола! Перестань! Мне нужна твоя помощь!

– Уходи! – закричала она через дверь. – Я не хочу тебе помогать! Ты ни за что меня не заставишь! Уходи!

В ее голосе звучала истерика. У меня не было времени разбираться с ней в таком состоянии. Видно, придется все сделать самому. Я уже думал о том, где его похоронить. Сначала я хотел закопать его в пустыне, но существовала опасность, что, пока я буду рыть могилу, кто-нибудь приедет. Я решил похоронить его в одном из сараев – там, где был земляной пол.

Захватив кирку и лопату, я направился в сарай и начал копать в дальнем углу около груды металлолома. Ночь была душная, и, когда я углубился в землю всего лишь на один фут, пот с меня уже лил градом. Выкопав яму глубиной четыре фута, я решил, что, пожалуй, хватит. Было половина четвертого. Я вылез из ямы и направился в свой флигель. Приняв душ, смыв с себя грязь и пот, я переоделся в чистый комбинезон и пошел в дом.

Свет в комнате Лолы продолжал гореть. Войдя в прихожую, я остановился и прислушался. Кругом стояла тишина. Я толкнул дверь в гостиную, ощупью нашел выключатель и включил свет. Большое тело Йенсена лежало там, где он упал. Крови было немного – пятно на ковре казалось совсем маленьким.

Я дотронулся до него – оно уже начинало коченеть. Через час, да еще с таким весом, я с ним уже не справлюсь. Да и так, я был уверен, у меня не хватит сил взвалить его на плечи и отнести в сарай. Он весил не меньше двухсот тридцати фунтов.

Я стоял и смотрел на него сверху. Странная штука – но для меня он был всего лишь мертвой плотью. К этому моменту потрясение от его смерти уже прошло, и вместе с жизнью из тела ушла душа. Это большое стынущее тело для меня ничего не значило. Карл Йенсен – человек, которого я любил и которым восхищался, – покинул его. Теперь это тело представляло для меня угрозу, и избавиться от него надо было как можно быстрее.

Вернувшись в сарай, я взял тачку, которой мы пользовались для перевозки тяжелого лома, подкатил ее к дому и втащил наверх по ступенькам. Шуму я наделал много, но мне было все равно, а Лола так и не вышла посмотреть, в чем дело. Наверняка она догадалась, и меня злило, что она никак не хотела мне помочь. Я взвалил тело Йенсена на тачку и вышел на крыльцо дома посмотреть, нет ли на дороге машин.

Горящих фар я не увидел. Над горами висела лишь большая желтая луна, как круглое лицо раскормленного китайского мандарина.

Вернувшись в гостиную, я взялся за ручки тачки и покатил ее к выходу. Я разворачивал ее уже у самой двери, когда зазвонил телефон.

От резкого, неожиданного звонка у меня екнуло сердце. Я посмотрел на телефон, стоявший на маленьком столике. Помедлив, подошел и снял трубку:

– Алло?

Кто это мог звонить в такой час? На часах было без двадцати четыре.

– Это ты, Йенсен?

Голос был громкий и напористый, с легким скандинавским акцентом.

– Нет. А кто его просит?

– Мне нужен мистер Йенсен. Скажи ему, что это Хэл Лэш. Я хочу поговорить с ним.

– Мистер Йенсен спит, – ответил я. – Мне бы не хотелось его беспокоить.

– Скажи ему, что это Хэл Лэш. Он возьмет трубку. Я хочу с ним посоветоваться насчет похорон нашего президента. Мне надо узнать, сможет ли Карл выступить с речью на панихиде. Он не будет в претензии, если ты его разбудишь. Просто передай ему, что звонит Хэл Лэш.

– Я передам ему утром. Он позвонит вам. Я не буду его беспокоить сейчас.

– А кто ты такой? – Он задохнулся от возмущения. – Делай, как тебе говорят! Я знаю Карла, он поговорит со мной!

Я сделал глубокий вдох.

– Не важно, кто я такой, – ответил я в том же тоне. – Ни вы, ни какой другой чертов швед не будет беспокоить мистера Йенсена в такой час! Он в постели, и его жена спит вместе с ним! Вы что, хотите, чтобы я разбудил их, потому что кому-то надо в четыре утра обсудить с ним организацию похорон? Звоните завтра!

И я бросил трубку. Я решил подождать – на случай, если он позвонят опять, но он не позвонил. Я постоял у телефона минуты три, которые тянулись как три часа, затем опять вышел на крыльцо и удостоверился, что никто не едет. Спустив тачку по ступенькам, я покатил ее в сарай и остановил у края выкопанной мной могилы. Опрокинув тело в яму, я стал закидывать его землей.

Почти час ушел у меня на то, чтобы забросать землей, заровнять и утоптать могилу. Конечно, это были недостойные похороны для такого славного человека, как Йенсен, но что я мог поделать – ведь мне грозил электрический стул.

Я подумал, что надо хотя бы прочитать молитву над ним, но если я когда и знал молитвы, то все их перезабыл и решил на этом поставить точку, но все равно мне было не по себе.

Я передвинул на место погребения тяжелый верстак, подмел, убрал кирку и лопату и окинул все взглядом. Я хорошо потрудился – никому и в голову не придет, что под верстаком на глубине четырех футов зарыт мертвый человек. Я выключил свет и вернулся во флигель. Раздевшись, я еще раз принял душ, подошел к кровати и лег.

Призрачный свет зари уже обозначил верхушки гор на фоне темного неба. Через час взойдет солнце.

Я слишком много пережил в эту ночь, чтобы думать о сне. Закурив, я уставился в потолок. Наступило время придумать причину долгого отсутствия Йенсена. Этот швед, Хэл Лэш, будет звонить утром. Надо его как-то отвадить. Я почувствовал, как меня охватывает паника. Если то, что я придумаю, будет звучать недостаточно убедительно и у кого-нибудь, пусть даже не у Лэша, возникнут подозрения, то непременно нагрянет полиция. Стоит ей проверить мою личность – и моя песенка спета. Вымысел должен быть очень правдоподобным.